В моей комнате тайна
Как ветхий Талмуд,
В моей комнате люди
Как страстные притчи.
Старой Библии том
И людей Страшный Суд,
И картинки поющие
голосом птичьим.

В моей комнате жизнь
Как окно в красоту.
И Синайка любимая -
Песнею Песней,
Как окно в красоту,
Как окно в пустоту...
С каждым днем эта жизнь
Все страшней и чудесней.

Ночь и день, день и ночь,
Год вперед, год назад,
В моей комнате - шопот,
В моей комнате - сад,
В моей комнате - Бах,
В моей комнате - Брамс.
Здесь, как взрыв, откровенье,
Умирания транс.

Здесь бывают мгновенья,
Когда голосом звонким
Все кричит как струна,
Из восторга ребенка...

Все поет, все звенит,
Все летит в бесконечность...
Здесь лежит как печать,
Запыленная вечность.

1970

***

Пейзаж

Падали цветы на снег,
За окном звенели птицы,
Запах синей медуницы,
Одинокий человек.

***

Исчезли звуки,
Цвет замолк...
Ты одинок,
Мой Белый Волк.

***

Одиночество - это норма.
Для бегущих безумцев -
                          - норма,
Для смотрящих на бег -
Это только безумья форма.

февраль 1983

***

Портрет художника моего времени

И белей, чем белый снег,
Сквозь печаль закрытых век
Вел мелодию трубач...
Рядом с ним сидел стукач.

***

Художнику (на написание картины)

За то, что дни разгула безвременья,
За то, что трусость - это не порок,
За риск безверья в сроки наступленья,
Всего, что завещал когда-то Бог,

За ностальгию дальних путешествий,
За преданность бумажным кораблям,
За исступление бессмысленных нашествий
Продажных сук и трогательных дам,

За то, что даже в пьяном суесловье
Ты четко видел расстановку вех,
За безнадежно устаревшее безволье,
За то, что ты мечтал о счастье всех,

За то, что оборвал ты сказок нитку,
За то, что ты отбросил лживость фраз,
Тебе представлена еще одна попытка:
Раздеться донага в последний раз.

***

Летят шаги по Ленинграду,
Сверкает острый лунный лик,
И из фасадов в колоннады
Смятенно бьется птичий крик.

20 декабря 1981

***

Жуткий вечер.
Штили золотые.
Гофман смотрит с каждого фасада.
На дворе зима.
Густеют тени.
Зоосад как дополненье Ада.

Бродский плачет песню про фонарик,
Сфинкс сбежал, по-моему, куда-то...
Вот пейзаж. Поставлю, впрочем, дату.
Или нет, без даты.
Так вернее.
Впереди Васильевский, Восьмая...
/Тише, повернись на цыпочках скорее/
Номер три и единица. Где-то, Высоко под крышей,
Слышешь, слышешь, слышешь -
Скрипочка шальная.
/Вон цветы покрыли мостовую/

Птицею мелькнула,
Белой птицей...
Белый снег и ветер -
Голова кружится.

 ***

Звучит орган контрастом тишине,
Объявший мир внезапною тоскою.
И в час такой все тянется к покою
И солнце тает где-то в тишине.

***

Город

Льет дождь
Который год,
Льет дождь
На крыши.
Льет дождь
От первых этажей
До самых высших.
Льет дождь
Ко мне за воротник
В стенные ниши
И над землей
Несется крик -
Все тише, тише...
И над землей
Сквозь каплепад
Проходят рыбы
Проходят звери и века
Соборов глыбы.
И над землей
Сквозь каплепад
Без малой пени
Плывут созвездий облака,
Людские тени.
Плывут слепых надежд горбы
Мечты селенья,
Переплетения судьбы
С распадом тленья.
И рядом с круговертью язв
Больших кварталов
Обломки Бога и страны -
В каналах.

февраль 1983

***

Ленинград - Петербург

Здесь власть пустынных коридоров
Домов, построенных в шеренги,
Здесь горечь гибнущих кварталов
Здесь дух Растрелли и Кваренги.

Здесь в проходных дворах блатные
Вершат свой суд глухой и дикий.
В каналах - отраженья храмов
И чаек режущие крики.

Здесь у помоечных подъездов,
Приютов призрачных моих,
И в будний вечер и в дни съездов
Соображают на троих.

Здесь на площадках проститутки
За пять рублей любовь дают.
Здесь миг покажется за сутки,
Здесь вечность дарит свой приют.

Здесь исходя предсмертным хрипом,
Блуждают люди - одиночки:
Пророчат и стихи бормочут -
Безумьем спаянные строчки.

Здесь смотрит вниз на этот город
Бездомный, как бездомный пес,
Над красным флагом, горьким хлебом
Мой друг, оболганный Христос.

1982

***

Полдневная мигрень лежит виском в подушке.
Сверканьем электического дня
Звенит печаль. И тряпкой, для просушки, 
Висит душа отдельно от меня.

Ей все равно, что будет с умным телом:
Храня пристрастие к абстрактным полюсам,
Она готова сгинуть за пределом
Доступного. Она - чета не нам.

1977

***

Снег над Городом. Снег.
Много дней и ночей.
Идет пешеход.
Он ничей.
Он не нужен сейчас
Никому.
Он Пьеро, Арлекин -
Нужен мне одному.
Потому что походка его,
Как моя.
Потому что пальто -
Словно сняли с меня,
Потому что он - это я.

зима 1983

***

Богема

Мишурой новогодних игрушек,
Кутерьмой компанейских пиров,
В окруженьи каких-то старушек,
В оцепленьи друзей и врагов,
То целуясь, то ссорясь, рядясь
В карусельные пестрые лохмы
То в улыбку вступаем, то в грязь,
Словно дети чарующей хохмы.
Закрываем глаза и, прозрев,
Открываем и снова ослепнем.
В онеменьи души перезрев,
Словно старые яблоки блекнем...
Но кому-то приходит пора
Поиграть во взрослые игры:
Он уходит тогда со двора -
Детства, нашей прекрасной Отчизны.
И, скитаясь, по "свалкам седым",
Разбивая любимые вещи,
Превратится в молитву и дым,
Голос станет и мудрым, и вещим.

***

Новогодняя баллада
(маленькой женщине: все будет у тебя хорошо)

Закрой глаза метелью
И пусть приснится сон:
Твой фаэтон старинный
Скользит над сеткой крон.

Над древнею Невою,
Покрытой рябью льдин,
Над снежной мостовою,
Где пешеход один

Стоит. Зима. Метели.
Стоит он много лет.
Из сеточек - морщинок
Струится мягкий свет.

Он ждал тебя столетья,
Он любит, не устал.
Сквозь годы лихолетья,
Сквозь времени кристалл
Протягивает руки.

Под бой больших часов,
Под звон старинных башен,
Под рокот голосов,
По этой белоснежной,
Сияющей земле
Он подойдет, сегодня
К тебе - своей судьбе.

Протянет маргаритки,
Обнимет и уйдет
С единственной на свете
В тревожный Новый Год,

В страну, где в разнотравьи
Стоит старинный дом,
Камин пылает тихо
И музыка кругом.

Где в зеркалах огромных,
Навеки отражен,
Бессмертный дивынй профиль
И хрупких плеч излом.

И, подойдя вплотную
Сквозь призмы старых бед,
Твой силуэт закроет
Тот древний силуэт.

И совпадут внезапно
Малейшие штрихи:
Изгибы дивных линий
До жилочек руки.

И, слившись, силуэты
Замкнут столетний ход,
И тихо зарыдает
Счастливый Пешеход.

Навечно, исступленно
Коленопреклонен,
К чертам твоим бессмертным
Теперь прикован он.

январь 1982

***

Творчество

Когда отточенная ясность величин
И соразмерность бесконечного пространства
Приходят, как предтеча всех причин,
Определяя смысл былых дистанций,
Разбросанных пустот и древних тем:
Дождь из цветов, Синайская пустыня,
Мой предок Моисей, всесильный Бог
И та одна, прострации причина,
Когда весь мир - прозрачная слеза,
Возникшая из Чаплинского смеха,
Мой быт летит к чертям и я
На человечестве прореха.

***

Баллада о Художнике и птичке Синайке
(наверно, это опять про любовь)

Старый дом - кораблем
С синим Небом, вдвоем,
Проплывают по каплям и лужам.
Там жил Мастер один
Пожилой господин,
Почему-то он Небу был нужен.

И однажды, когда
Разыгралась вода,
День на солнце сосульки утюжил,
Прилетела Беда,
Так, Беда-Лабуда,
Птичкой села, Синайкой Верблюжьей.

Птичка с желтым цветком
Прилетела в тот дом
Может статься, спасаясь от стужи.

Пролетели года
Может сто, может два,
Умер тот, кто Синайке был нужен.
И Беда-Лабуда закричала навзрыд
И пропала в январьскую стужу...

Дом и Небо стоят,
Там картины висят:
В них Синайка под красками кружит.

1970

***

Я стою на распутье у Старого дома,
Здесь привычно сгорает в субботе заря
И, в великой печали, рожденной восторгом вначале
Бормочу про тебя, сам с собой говоря:
"Ты - цветок на дороге, ты - Чудо, ты - счастье, ты - бред!
Ты - моя Суламифь, сероглазая птичка Синайка,
Ты - мое умиранье, мой транс, мой щемящий родник,
Мой малыш, моя сказка, моя дорогая Всезнайка..."

А над домом - звезда в облаках, высоко, высоко...
А из дома напротив - аккорды, аккорды, аккорды...
А в окне из приемника голос и голос живой:
"Ты мне счастье дала" и "Разбейте жидовские морды".

1971

***

О, я древний прохожий,
Никогда не старея,
Я по вечному саду,
Цветущему саду бреду.
И на струнах Судьбы,
Как на лире Орфея,
Все играю зачем-то
Про Чудо, Любовь и Беду.

***

Два заклинания, несущиеся в пространстве

Мой любимый, мой теплый, мой нежный,
Мой щемящей тоской, мой утерянный, снова мой прежний,
Мой безумный, мой легкий, как трепет отточенных лезвий,
Мой как снег, как печаль, мой скользящий, плывущий над бездной.
Мой изменчивый, словно пространство картинных видений,
Мой бездарнейший в жизни, мой сон, стон ночных сновидений.
Мой седой мотылек, мой листочек, мой ласковый гений,
Мой, как шепот, как шорох, как робкое таинство тени...

II

Моя капелька, мой уголек, холодок, Хетаера,
Моя сказка, кошмар, мой разрушенный замок Эшера,
Моя песенка, Храм, моя страстная, чудная вера,
Моя ниточка жизни, Синайка - безмерности точная мера...

1977

***

Песенка птички Синайки

Легкая птичка,
Синайка - не синичка
По небу летела
И песенку пела:

"Я не звонкая стая
Синаек с Синая.
Я - одна одиночка,
Я - картавая точка
В безбрежном просторе
Улетаю за море

Улетаю за море
Я свободна, как ветер.
И, как ветер без центра,
Не боюсь я пространства.
Если бред - постоянство,
Здесь не будет погони.

Здесь не будет погони,
Здесь меня не обидят:
Если кто ненавидит -
Он меня не догонит.
Если любит - забудет:
Он меня не увидит."

1977

***

Исчезли звуки.
Цвет замолк.
Ты одинок
Как старый волк.

И, накатило как волна
Из бедствий скерцо.
И накатила тишина
Распадом сердца.
И оказалось:
Все пустяк, любые средства!
Я промотал, не знаю как,
Наследство детства.

Февраль 1983

***

Как точный смысл единственного слова,
Как точный интеграл пространства и души
Отбросив жалкий Рай, конца основу,
Ты слово "бесконечность" напиши.

***

И. Бродскому

Город

Тяжелый город - страшный дом
Растет из глыбы преступлений.
Идут преступники гуськом
И в коммуналках жмется гений.
Все человечье потеряв,
Рабы жратвы живут на пени
И по подобью своему
Его сбивают на колени.
Но он, поднявшись, сплюнув кровь,
Опять разглядывает небо:
Там в высоте звенит Любовь,
Там не грызутся из-за хлеба.
Там не равняют под шаблон,
Не ходят по душе в ботинках,
Там ходят прямо, не в наклон,
Там свет поет в стихах, в картинках.

Там он - свободный гражданин,
Владелец Мира и Вселенной,
Там все такие - не один,
Там музыка всегда нетленна.
Тяжелый город - "желтый" дом!
Громада камня давит душу!
Клокочет в горле красный ком
И ветер, ветер слезы сушит.

Декабрь 1982

***

Под последнюю поступь картинок,
Под минутами кратких времен,
Под прощальную песню сурдинок,
Под шуршанье склоненных знамен,
Перед теми, кто был равнодушен,
Перед теми, кто страстно любил,
Перед храмом, который разрушен,
Перед той, чью икону разбил,
Узнавая в последнем звучаньи
Мириады прекарсных светил,
Обнимаю, кого ненавидел,
Обнимаю, кого я любил.

***

Казалось сначала
Полета начало,
Бессмертья начало,
Начало весны...

Сплошное молчанье...
Звучат только сны.

***

Я - мой сын, Я - из детства.
Я вернулся из странствий
По глухим закоулкам
Напряженного мозга.

Там лузга отношений,
Души и пространства.
Безотказность решений.
Возрожденье из мертвых.
Постоянство крушений.
Привкус радости теплой.

Распад оболоски
С низведеньем до точки.
Муки творчества, счастья,
Приниманье участья,
Отклоненье участья.
Одиночество сердца,
Растворенье в пространстве.
Я вернулся из странствий.